данцзяфу к мыслям почтительным и трепетным примешивались совсем другие, почти непристойные. За такие мысли братья-разбойники запросто могли вздернуть его на дереве, поэтому он ни с кем ими не делился.

Работа у хунхузов, взявших под крыло Желтугинскую республику, была непростая, но прибыльная: всеми правдами и неправдами они выбивали из приискателей свой процент от доходов.

Первый старший брат Пэн Гун говорил, что действуют они очень гуманно. Во-первых, сразу никого не убивают. Во-вторых, стараются вообще никого не убивать.

– Как – не убивать? – спрашивал новичок. – Совсем?

Он никак не мог взять в толк, как это можно не убивать того, кого грабишь? Ведь человек же будет сопротивляться, а если людей таких много, они будут сопротивляться остервенело. Пэн Гун отвечал, что в древнем государстве Лóма[17] был мудрый правитель по имени Кайса́[18]. Этот Кайса придумал очень хитрый метод правления, которому следовали все китайские императоры: «Разделяй и властвуй». Если хочешь победить врага, надо воевать не сразу со всем его войском, а попытаться разбить его на небольшие части, а еще лучше – на отдельных воинов. Деньги требовать нужно не с Желтугинской республики – она велика и раздавит шайку хунхузов, как воробьев. Не стоит также требовать деньги с китайского штата – мзду надо брать с отдельного человека. В таком случае все вокруг будут думать, что их это не коснется, и каждый будет сражаться один. Тогда можно будет победить не всех вместе, а каждого по отдельности, и много маленьких побед сольются в одну большую.

Вот поэтому их мудрая правительница данцзяфу не стала нападать на китайское поселение, но послала каждому старателю отдельное письмо. Письмо было очень вежливым и гласило примерно следующее.

«Преждерожденный Ван (Чан, Ли и так далее)! Мы, храброе братство хаоханей, прознали, что ваши дела идут очень хорошо, и в день вы намываете не меньше пяти (семи, десяти и так далее) золотников. Мы рады, что Небеса вам благоволят и молимся о вашем процветании всемилостивому Будде. Однако мы знаем, что вокруг вашего прииска бродит немало плохих людей, которые могут ограбить вас или даже лишить вас вашей драгоценной жизни. Смиренно просим вас одолжить нам десять процентов от вашего месячного заработка, чтобы мы и дальше молились о вашем здравии и благополучии. Покуда вы будете отдавать нам по десять процентов вашего месячного заработка постоянно, вы можете быть совершенно спокойны: мы с братьями сделаем все, чтобы вас не обидел ни один дурной человек».

– Как видишь, деньги небольшие и надо быть совсем уже обезумевшим скрягой, чтобы не принять в расчет это вежливое письмо, – закончил свою речь Пэн Гун.

– А если кто-то все-таки заупрямится? – полюбопытствовал Жэнь Умин.

Пэн Гун со вздохом отвечал, что такого дурака всенепременно постигнет злой рок, его покарает сама всемилостивая Гуаньинь. Нет никаких сомнений, что в этом случае до него доберутся дурные люди: может, они выстрелят ему в голову откуда-нибудь из лесной чащи или подожгут его фанзу.

– Но ведь Желтуга охраняется, – возразил молодой хунхуз. – Тут днем и ночью ездят вооруженные люди.

– Во-первых, это русские охранники, – отвечал Пэн Гун. – Они интересуются только своим поселением, а к китайцам носа не суют. Во-вторых, охранников мало, к каждому старателю охрану не приставишь. Достаточно кому-нибудь выстрелить в ногу или сжечь пару домов, и даже самые строптивые и глупые берутся за ум.

Первый старший брат был прав, и хунхузы навели порядок в китайской части Желтуги очень быстро. Конечно, они не могли обеспечить китайцам охрану и защиту от всех лихих людей, которые в самом деле шастали по лесу, грабя и убивая ехавших через него старателей, но, во всяком случае, никакие другие хунхузы на китайское поселение не нападали.

– Полной безопасности вообще быть не может, – объяснял старший брат Жэнь Умину. – Ты можешь отравиться похлебкой, в тебя может ударить молния или напасть тигр-ла́оху́. Но когда знаешь, что за тобой не охотится хаохань, на душе гораздо легче, а ради душевного спокойствия стоит отдать немного денег.

Именно такой мудрой политикой и жили последние пару лет желтугинские хунхузы. Однако после того, как летом Желтугу чуть не уничтожили войска цицикарского амбаня, ситуация изменилась. Старателей в республике стало меньше, количество денег тоже сильно сократилось. Оставшиеся китайцы стали куда более несговорчивыми, ссылались на то, что порода сильно обеднела и заработков им и самим едва хватает на хлеб. Более того, китайский староста стакнулся с русским президентом и они, кажется, готовились изловить всех местных хаоханей и предать их жесточайшей смерти согласно законам Амурской Калифорнии.

Не желая сделаться внезапной жертвой подлого сговора русских и своих же братьев-китайцев, хунхузы стали вести себя гораздо осмотрительнее. Чтобы узнавать о планах врага заранее, нескольких человек внедрили в китайское поселение, а кое-кого отправили наблюдать за русскими штатами. Остатки банды ушли глубже в лес и организовали зимний лагерь, по-китайски – ди-ин-цзы. Это зимовье было глубоко скрыто в лесной чаще, и не только потому, что там жили хунхузы, но и потому, что там хранились все их запасы, начиная от оружия и кончая награбленным золотом.

Как уже говорилось, Жэнь Умин был новичок и в налетах хаоханей пока не участвовал. Однако наконец пришло и его время.

Накануне в китайском поселении появился шпион. Хунхузы, постоянно приглядывавшие за китайским штатом, вычислили его очень быстро. Лазутчик был китайцем, явился в поселок с утра пораньше и делал вид, что тоже хочет заняться добычей золота. Однако вместо того, чтобы отправиться искать себе участок, а потом явиться к старосте и подать заявку, он стал ходить по селу и расспрашивать старателей.

Звали пришельца Ганцзалин.

Хунхузы, дежурившие в китайской части Желтуги, почуяли, что запахло жареным. Они быстро связались со своими братьями, которые шпионили в русских штатах. Оказалось, что загадочный Ганцзалин явился сначала в управление приисками, да не один, а с каким-то русским, в котором чуткий нос хаоханя немедленно распознал военного человека, а, может быть, даже и чиновника. Зачем в Желтугу явился чиновник с помощником-китайцем, догадался бы и ребенок. Однако прятаться было поздно, и старший брат Пэн Гун принял решение обезвредить шпиона. Ганцзалина заманили в пустую фанзу, которых много образовалось с лета в китайском поселении, и под дулами нескольких винтовок связали наикрепчайшим образом.

И вот теперь Жэнь Умин сидел над связанным Ганцзалином и караулил его в ожидании, когда явится данцзяфу, допросит разведчика и решит его дальнейшую судьбу. Впрочем, судьба эта ясна была уже прямо сейчас: хотя их шайка не отличалась особенной кровожадностью, но шпиона следовало прикончить без всяких